Петр Киле - Солнце любви [Киноновелла]
Не измена возлюбленной, пусть всего лишь как предчувствие, взволновала больше всего Шекспира, а поведение друга, которого - столь велика его любовь к нему - он пытается всячески оправдать. Мы видим интерьер замка с портретами предков, с книжными полками, с произведениями искусства, и там графа Саутгемптона, и слышим голос Шекспира, который с изумлением вопрошает:
Какою ты стихией порожден?Все по одной отбрасывают тени,А за тобою вьется миллионТвоих теней, подобий, отражений.
Вообразим Адониса портрет, -С тобой он схож, как слепок твой дешевый.Елене в древности дивился свет.Ты - древнего искусства образ новый.
Невинную весну и зрелый годХранит твой облик, внутренний и внешний:Как время жатвы, полон ты щедрот,А видом день напоминаешь вешний.
Все, что прекрасно, мы зовем твоим.Но с чем же сердце верное сравним?{53}
В этом сонете дан превосходный портрет графа Саутгемптона, человека эпохи Возрождения.
Пантомима с объяснением Уилла и Молли. Она жалуется, что про нее распускают слухи... Шекспир утешает ее - любовная сцена, а с вышины звучит его голос: (А в кадр попадают и ворона, и цветы...)
То, что тебя бранят, - не твой порок.Прекрасное обречено молве.Его не может очернить упрек -Ворона в лучезарной синеве.
Ты хороша, но хором клеветыЕще дороже ты оценена.Находит червь нежнейшие цветы,А ты невинна, как сама весна.
Избегла ты засады юных дней,Иль нападавший побежден был сам,Но чистотой и правдою своейТы не замкнешь уста клеветникам.
Без этой легкой тени на челеОдна бы ты царила на земле!{70}
МОЛЛИ. Избегла я засады юных дней, иль нападавший побежден был сам? Он побежден не мною, а тобой, Уилл!
УИЛЛ. Увы!
МОЛЛИ. Ну да, он молод и знатен, что же с того? Знатен и юный Уилли. А ты любишь, как сорок тысяч знатных не в силах любить меня.
УИЛЛ. Увы!
Кризис в отношениях Шекспира и Фиттон, отчасти и графа, скорее всего произошел еще зимой 1594 года, ближе к весне, когда чума в Лондоне пошла на убыль, и театры открылись. Шекспир возвращается в Лондон, как и граф Саутгемптон, возможно, либо в Виндзор.
10
Всадник несется, а голос Шекспира звучит с небес, откуда мы видим Мэри Фиттон в его воспоминаниях:
Прощай! Тебя удерживать не смею.Я дорого ценю любовь твою.Мне не по средствам то, чем я владею,И я залог покорно отдаю.
Я, как подарком, пользуюсь любовью.Заслугами не куплена она.И, значит, добровольное условьеПо прихоти нарушить ты вольна.
Дарила ты, цены не зная кладуИли не зная, может быть, меня.И не по праву взятую наградуЯ сохранял до нынешнего дня.
Был королем я только в сновиденье.Меня лишило трона пробужденье.{87}
Это как в воспоминании вспыхивает некий эпизод, может быть, неудачное объяснение с графом Саутгемптоном, и Шекспир в полном отчаянии, впрочем, всего лишь в предчувствии измены и утраты любви, восклицает:
Уж если ты разлюбишь, - так теперь,Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.Будь самой горькой из моих потерь,Но только не последней каплей горя!
Оставь меня, но не в последний миг,Когда от мелких бед я ослабею.Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,Что это горе всех невзгод больнее,
Что нет невзгод, а есть одна беда -Твоей любви лишиться навсегда.{90}
Вероятно, после очередного объяснения с Молли поэтом овладевает иное настроение.
Что ж, буду жить, приемля, как условье,Что ты верна. Хоть стала ты иной,Но тень любви нам кажется любовью.Не сердцем - так глазами будь со мной.
Твой взор не говорит о перемене.Он не таит ни скуки, ни вражды.Есть лица, на которых преступленьяЧертят неизгладимые следы.
Но, видно, так угодно высшим силам:Пусть лгут твои прекрасные уста,Но в этом взоре, ласковом и милом,По-прежнему сияет чистота.
Прекрасно было яблоко, что с древаАдаму на беду сорвала Ева.{93}
Эдесь продолжение сцены с неудачным объяснением...
Шекспир проявляет сдержанность, что в его положении естественно, и граф Саутгемптон не преминул его упрекнуть, может быть, в ответном письме. Поэт сразу отреагировал рядом сонетов:
Меня неверным другом не зови.Как мог я изменить иль измениться?Моя душа, душа моей любви,В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты - мой приют, дарованный судьбой.Я уходил и приходил обратноТаким, как был, и приносил с собойЖивую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,Но не дошел я до последней грани,Чтоб из скитаний не вернуться вновьК тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?В нем только ты. Другого счастья нет.{109}
Поэт особо выделяет графа Саутгемптона по отношению к юному другу и к смуглой леди, он их просто любит, а с покровителем, которого недаром же он называет “десятой музой”, он связывает свою судьбу в сфере высокой поэзии. По своему обыкновению, Шекспир продолжает развитие темы сонета:
Да, это правда: где я не бывал,Пред кем шута не корчил площадного.Как дешево богатство продавалИ оскорблял любовь любовью новой!
Да, это правда: правде не в упорВ глаза смотрел я, а куда-то мимо.Но юность вновь нашел мой беглый взор, -Блуждая, он признал тебя любимой.
Все кончено, и я не буду вновьИскать того, что обостряет страсти,Любовью новой проверять любовь.Ты - божество, и весь в твоей я власти.
Вблизи небес ты мне приют найдиНа этой чистой, любящей груди.{110}
Проявление страсти столь исключительно, что, кажется, поэт обращается к возлюбленной, но конкретное содержание сонета, как и предыдущего, таково, что ясно: здесь обращение к другу-покровителю, Шекспир готов виниться перед ним за свое увлечение и юным другом, и смуглой леди. Граф Саутгемптон, похоже, не очень одобрял того, что Шекспир, обладая поэтическим даром, сам выступает на сцене, и поэт соглашается с ним:
О, как ты прав, судьбу мою браня,Виновницу дурных моих деяний,Богиню, осудившую меняЗависеть от публичных подаяний.
Красильщик скрыть не может ремесло.Так на меня проклятое занятьеПечатью несмываемой легло.О, помоги мне смыть мое проклятье!
Согласен я без ропота глотатьЛекарственные горькие коренья,Не буду горечь горькою считать,Считать неправой меру исправленья.
Но жалостью своей, о милый друг,Ты лучше всех излечишь мой недуг!{111}
11
Поместье Тичфилд. Шекспир и Мэри Фиттон встречаются за воротами парка, где начинается лес по склону над рекой.
После разлуки, с возвращением Шекспира в Тичфилд с книжкой новой поэмы, примирение влюбленных, надо полагать, было полным. Уилл влюблен, как впервые, и, можно даже подумать, что он влюблен в другую особу, совсем еще юную, но это была Молли, смуглая леди сонетов, свежесть юности которой делала ее облик сверкающей изнутри.
УИЛЛ (будто собирая цветы)Фиалке ранней бросил я упрек:Лукавая крадет свой запах сладкийИз уст твоих, и каждый лепестокСвой бархат у тебя берет украдкой.
У лилий - белизна твоей руки,Твой темный волос - в почках майорана,У белой розы - цвет твоей щеки,У красной розы - твой огонь румяный.
У третьей розы - белой, точно снег,И красной, как заря, - твое дыханье.Но дерзкий вор возмездья не избег:Его червяк съедает в наказанье.
Каких цветов в саду весеннем нет!И все крадут твой запах или цвет.{99}
МОЛЛИ. Распелся, заглушая звон соловьев пернатых...
